«ОФИЦЕРЫ РОССИИ» Москвы проводят большую работу по увековечиванию памяти участников Великой Отечественной войны
Член президиума регионального отделения «ОФИЦЕРОВ РОССИИ» в Москве, полковник МВД Павел Жаренов проводит большую работу по увековечиванию памяти участников Великой Отечественной войны. По его инициативе и при его непосредственном участии в районе Щукино открыты памятные доски и барельефы на жилых домах, в которых проживали Герои Советского Союза. Он издает книги, посвященные фронтовикам различных родов войск и ветеранам МВД.
В 2018 году вышла книга Павла Жаренова «Штурмовики: Герой Советского Союза Александр Карушин», в которой на основе подлинных документов военного времени, воспоминаний самого ветерана, его родных и близких, литературы и средств массовой информации, раскрывается биография генерал-майора авиации, более 30 лет прожившем в районе Щукино. Приводим отдельные главы из книги.
Александр Федорович Карушин родился 7 августа 1923 года в г. Петропавловске Северо-Казахстанской области в семье военнослужащего. По окончании в 1938 году средней школы и Свердловского аэроклуба, по специальному набору был зачислен в Троицкую военную авиационную школу пилотов. В октябре 1941 года, окончив военную авиационную школу пилотов, был определен пилотом звена связи ОАЭ при 2-м десантном корпусе на Северном Кавказе, затем летчиком ТБ-З, а позже в 1942 году переучился на самолет Ил-2. На фронтах Великой Отечественной войны воевал с марта 1943 года и до её окончания, в составе 167-го (617-го шап) гвардейского штурмового Староконстантиновского ордена Суворова III степени авиационного полка, 10-й (291-й шад) гвардейской штурмовой Воронежско-Киевской Краснознаменной, орденов Суворова и Кутузова, авиационной дивизии, в качестве летчика.
Потом, спустя десятилетия после войны, Александр Федорович, вспоминал: «Шла война. Нас, аэроклубовцев, почти всех направили в авиашколу в город Троицк для обучения на летчиков-истребителей. Там тоже жизнь была не сахар. С Запада прибывали эшелоны с эвакуированными заводами. Бывало, поднимают нас по тревоге ночью. А кругом зима, мороз и ветер с песком (зимы там бывают малоснежные). Разгружаем до утра эшелон. Потом короткий сон, а после этого полеты. Летали на самолетах Р-5. Это была переходная машина перед полетами на УТИ-16 (а затем на И-16). За полгода мы закончили ускоренный курс на Р-5 и инструкторы на этих самолетах вылетели на фронт. Война требовала самолеты. Нас, курсантов, человек 50–60 (кто летал получше), присвоив звания сержантов, направили в штаб ВВС в город Куйбышев, где я получил назначение во 2-ю отдельную эскадрилью 2 ВДК ВДВ на должность пилота звена связи на самолет У-2. В то время десантные войска имели при корпусах отдельные смешанные эскадрильи, вооруженные самолетами и планерами, для подготовки десантников к прыжкам с парашютом и последующей выброски десанта в тыл противника. Добираться к месту службы на Северный Кавказ в город Орджоникидзе пришлось кружным путем через Ташкент, Красноводск, Баку, так как Ростов и Тихорецкую немцы уже бомбили. Вскоре меня перевели из звена связи на самолет ТБ-3 правым летчиком. Десантников мы подготовили, и корпус был выброшен в тыл врага в район Феодосии. Вскоре эскадрильи ВДВ расформировали, а летный состав направили в запасные авиаполки. Я попал в запасной авиаполк в город Буденновск, где собралось много «безлошадных» летчиков.
Однажды к нам прибыли, как мы их называли «купцы», чтобы набрать летчиков для обучения на новый, в то время, штурмовик Ил-2. Я дал согласие на переучивание на эту машину и был направлен в 5-й запасной авиаполк в Кинель-Черкассы под Куйбышевым. В течение двух месяцев успешно освоил самолет Ил-2 и в составе маршевого 617-го штурмового авиаполка, который формировался здесь после боев под Сталинградом, отправился на Воронежский фронт. По-настоящему в боевую работу я включился во время Курской операции. Приходилось делать по 4-5 боевых вылетов в день (а дни были самыми длинными). За операцию меня дважды сбивали, ранили. Но зато я понял, что такое война и как надо воевать. Затем последовали бои по освобождению Харькова, Киева, Корсунь-Шевченковская операция по уничтожению окруженной группировки врага, выход к Львову. Так как наша дивизия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования, нас перебросили на Ясско-Кишиневское направление. Затем последовали операции по освобождению Румынии, Югославии, Венгрии. В Югославии, например, кроме ведения боевых действий мы обучили полетам на наших самолетах югославских летчиков и вскоре передали им наши машины.
Что касается боевых эпизодов, то их было предостаточно. Об эффективности действий штурмовой авиации можно судить хотя бы по такому вылету. Во время Курской битвы, в ее оборонительный период, в Поныровском районе, у деревни Яковлевка, разгорелся встречный танковый бой, когда с обеих сторон одновременно участвовали около 800 танков. Наша эскадрилья в одном из вылетов уничтожила сразу около 20 фашистских танков, применяя ПТАБы (противотанковые кумулятивные авиабомбы).
В битве за город Киев, 4 ноября 1943 года я вел четверку Ил-2 для удара по артбатареям на северной окраине города. Погода была плохая, и мы шли на бреющем над поймой реки Десны. Заход на цель сделали со стороны дач Пуща Водица, но выйти обратно, тем же маршрутом, не удалось – появились вражеские истребители над поймой Десны. Я решил обогнуть Киев по Западной окраине и, огибая его с юга, выйти на свою территорию.
При полете западнее Киева увидел, что все дороги, идущие на Коростень и Фастов, забиты войсками и боевой техникой. Немцы начали покидать Киев. Мы не упустили возможность и штурмовали колонну. По возвращении на свой аэродром я доложил об этом командованию. На доразведку было послано звено истребителей, которые подтвердили наши данные, и остаток этого дня, а также весь следующий день на эти цели была направлена вся наша дивизия. После освобождения Киева, 6 ноября 1943 года, летчиков специально вывезли посмотреть на свои дела. Картина была впечатляющая! По обочинам дорог на многие километры лежала разрушенная немецкая техника и трупы солдат.
Но и мне, как говорится, доставалось «на орехи». Три раза меня сбивали, один раз с бомбами садился (падал) в районе своего аэродрома из-за отказа мотора на вынужденную, два раза ранили (правда легко), несколько раз приходил на свой аэродром, как говорится, «на честном слове и на одном крыле». В общем, всякое бывало. Надо сказать, что боевой вылет на штурмовике приравнивался к атаке в наземных войсках (недаром летчиков штурмовиков называли «воздушными пехотинцами»), так как действовали они обычно с предельно малых высот, на скорости 400 км/час, по целям на переднем крае или в тактической глубине обороны противника, сильно насыщенной различными видами огня.
Были на войне и курьезные случаи. После освобождения Трансильвании (Румыния) мы базировались на аэродромах Арад (два аэродрома рядом). Здесь же стояла и вся румынская авиация, которая действовала уже на нашей стороне. Самолеты нашей эскадрильи стояли в капонирах, а румынские Ю-87 («Лаптежники») – между капонирами. Иногда перед вылетом нам говорили, что истребителей сопровождения не будет, но над целью нас прикроют румынские Ме-109. (Надо сказать, что румынские летчики летали на немецкой технике). Но попробуй, разберись, какие «мессеры» румынские, а какие немецкие! Разница заключалась только в опознавательных знаках на крыльях и фюзеляже: – у немцев кресты черные с белой каймой и свастика в круге на хвосте, а у румын – крест желтый, «мальтийский», раздвоенный на концах. Но это не всегда можно было увидеть в воздухе. Бывало, стрелок докладывает по СПУ, что подходит снизу сзади «мессер», а чей – не известно (часто румынские летчики искали защиту от немецких летчиков под боевыми порядками наших самолетов). Ну и говоришь стрелку, чтобы дал очередь из УБТ, да подлинней. И Ме-109 сразу же уходил свечкой вверх. Тут только и можно было узнать, чей это самолет.
После Дня Победы мы еще несколько дней продолжали воевать и, к сожалению, даже несли потери, добивали не сдававшиеся гарнизоны или колонии врага».
За время участия в боевых действиях на фронтах Великой Отечественной войны и образцовое выполнение 156 успешных боевых вылетов, на разгром фашистских войск, А.Ф. Карушин, награжден медалью «Золотая Звезда» с присвоением звания Герой Советского Союза, орденами Ленина, Красного Знамени (дважды), Александра Невского, Отечественной войны I степени (дважды), многими медалями и югославским орденом «Партизанская Звезда» II степени. Имеет 14 благодарностей от Верховного главнокомандующего. Вступил в войну на Воронежском фронте летчиком младшим сержантом, участвовал в Курско-Белгородской, Киевской, Львовско-Сандомирской, Ясско-Кишиневской и Балатонской наступательных операциях, в освобождении юго-восточной Европы. Окончил войну в составе 3-го Украинского фронта в Югославии командиром эскадрильи, капитаном.
После окончания Великой Отечественной войны продолжил службу в ВВС СССР. В 1951 году успешно окончил Краснознаменную Военно-воздушную академию и десять лет служил в аппарате главнокомандующего ВВС страны старшим инспектором-летчиком, а потом заместителем начальника отдела боевой подготовки. За годы службы внес существенный вклад в дело дальнейшего повышения боеспособности летных экипажей и безопасности полётов в боевой авиации. В этот период лично освоил самолеты: УТ-2, По-2, Р-5, ТБ-3, Ил-2, Ил-10, Миг 15 бис, Ту-2, Ил-28 – с отличной техникой пилотирования и общим налетом на всех типах самолетов более 1000 часов. Овладел полетами в простых и сложных метеоусловиях. За отличия и достижения в службе был награжден орденами Красной Звезды, «За службу Родине в ВС СССР» III степени и медалью «За боевые заслуги».
С 1961 по 1981 годы проходил службу в научно-исследовательском институте авиационной и космической медицины помощником, а затем заместителем начальника этого института. Стоял у истоков советской космонавтики, передавая свой богатый опыт. В 1981 году генерал-майор авиации А.Ф. Карушин вышел в отставку на заслуженный отдых. Жил в Москве. Умер 7 января 1994 года. Похоронен на Троекуровском кладбище.
В 2017 году удалось решить вопрос увековечения памяти Александра Карушина. На доме, где жил Герой Советского Союза, по адресу: улица Академика Бочвара, д. 2 была установлена мемориальная доска.
